Голова должна быть холодной, сердце горячим, руки - чистыми.
Обладание занпакто сначала похоже на шизофрению, потом - на диссоциативное расстройство личности, а потом день за днём проходит в попытке стать одним целым.
Когда вручают безымянный меч - радостно ждешь, когда он откроет имя, и это немного безумно: разговаривать с полоской металла, двумя планками, шпеньками и шнуром умотки. Приходит чувство, что разговор - непременная составляющая жизни, и что он преследовал от самого рождения.
Только... мучительно трудно разобрать, слышишь ли ответ, или эхо внутри отозвалось оброненной думы?
Нет, это не очаровательно. Когда отворачиваешься от друзей ради маньячного разговора по душам, и когда вовсе запираешься - делаешься похожим на маньяка с катаной.
И всё перемежается приступами депресии, отчаяния, и мыслями, что не нужно думать о катане, пока катана не будет думать о тебе. Это веселое время.
Действительно психоз. Например, снится, что ты говорил с мечом, а просыпаясь - видешь белый потолок амбулатории.
К концу курса немного легчает. Истомленная психика не выдерживает ни четверти попытки поговорить с собой по душам. Впрочем, привычка сберегается, и на безымянный меч бросаются предупреждающие и тяжелые взгляды.
Наконец рука мрачно тянется к нему и берет.
Потом смотришь на него, транслируя отсутствующие мысли. И будто есть обратный ответ, но вообще же это давно сон. И на лбу отпечаток касира, будто упорно пытался отправить себя на небеса.
Свою душу почувствовать двумя, свою душу одну разделить, в ней вдруг ждать ударов твоей рейрёку - и уже не совсем твоей... Вовсе не обязательно с таким упорством отрицать единство и всё направлять на усилие. Но у меня когда-то на всё хватало упёртости - на то, чтобы превзойти соучеников и стать первым; на то, чтобы узнать имя меча - тоже.
Что-то вроде одиночества. Я думал, если меч пробудится, всё будет избыто.
Реакция как отказ биться головой о стенку - приходили, а я их переживал, считая, что если я раз еще откажусь заниматься таким кретинизмом, то буду сам виноват в длинном списке всех ужасающих несчастий, какими я себя мучал.
Почему днем я сохранял светлый взгляд?
Не знаю, не терял надежду. Если я бьюсь головой о стенку, то, наверное, это имеет смысл?
Я и сейчас не знаю, как назвать то время, когда точно знал, что безымянный меч имеет свое мнение, и ты же сам к себе обращаешь слова, тебе не принадлежащие. Когда чувствуешь отношение к чему-то - своё, но не от тебя идущее. Медицинский справочник утверждал, что расстройство личности. Я искренне считал так же.
Когда год за годом таращишься на рукоять меча как на сосредоточие и источник чего-то, вскрывающего голову изнутри, уже не очень удивляешься, когда странные эмоции, другие чувства, что-то вроде нерожденного голоса ударяет в руку. Но куда труднее пережить, что вдруг рукоять - уже не та рукоять, цуба - не та цуба. И уже не ты себе, а оно - сообщило что-то.
Иэ, когда год за годом придурком вбивал себя в меч, когда год за годом придурком разделял себя на себя и не-себя, пережить то - что он - уже не совсем ты - довольно трудно.
И, уязвленный, начинаешь тогда обратный процесс.
Моя болезнь достигла апогея и квинтесенсировалась.
Я тогда просто сознание потерял.
Извини, Вабиске.
Постскриптумом:
Когда берешь в руки меч, исправно внушаешь себе, как будешь умирать. Это бусидо.
Когда берешь в руки занпакто, исправно внушаешь себе, как погибаешь вдвоем. Это... shido.
В то прекрасное время слово "шизение" обретало все краски смысла, и до сих пор обретает.
Когда вручают безымянный меч - радостно ждешь, когда он откроет имя, и это немного безумно: разговаривать с полоской металла, двумя планками, шпеньками и шнуром умотки. Приходит чувство, что разговор - непременная составляющая жизни, и что он преследовал от самого рождения.
Только... мучительно трудно разобрать, слышишь ли ответ, или эхо внутри отозвалось оброненной думы?
Нет, это не очаровательно. Когда отворачиваешься от друзей ради маньячного разговора по душам, и когда вовсе запираешься - делаешься похожим на маньяка с катаной.
И всё перемежается приступами депресии, отчаяния, и мыслями, что не нужно думать о катане, пока катана не будет думать о тебе. Это веселое время.
Действительно психоз. Например, снится, что ты говорил с мечом, а просыпаясь - видешь белый потолок амбулатории.
К концу курса немного легчает. Истомленная психика не выдерживает ни четверти попытки поговорить с собой по душам. Впрочем, привычка сберегается, и на безымянный меч бросаются предупреждающие и тяжелые взгляды.
Наконец рука мрачно тянется к нему и берет.
Потом смотришь на него, транслируя отсутствующие мысли. И будто есть обратный ответ, но вообще же это давно сон. И на лбу отпечаток касира, будто упорно пытался отправить себя на небеса.
Свою душу почувствовать двумя, свою душу одну разделить, в ней вдруг ждать ударов твоей рейрёку - и уже не совсем твоей... Вовсе не обязательно с таким упорством отрицать единство и всё направлять на усилие. Но у меня когда-то на всё хватало упёртости - на то, чтобы превзойти соучеников и стать первым; на то, чтобы узнать имя меча - тоже.
Что-то вроде одиночества. Я думал, если меч пробудится, всё будет избыто.
Реакция как отказ биться головой о стенку - приходили, а я их переживал, считая, что если я раз еще откажусь заниматься таким кретинизмом, то буду сам виноват в длинном списке всех ужасающих несчастий, какими я себя мучал.
Почему днем я сохранял светлый взгляд?
Не знаю, не терял надежду. Если я бьюсь головой о стенку, то, наверное, это имеет смысл?
Я и сейчас не знаю, как назвать то время, когда точно знал, что безымянный меч имеет свое мнение, и ты же сам к себе обращаешь слова, тебе не принадлежащие. Когда чувствуешь отношение к чему-то - своё, но не от тебя идущее. Медицинский справочник утверждал, что расстройство личности. Я искренне считал так же.
Когда год за годом таращишься на рукоять меча как на сосредоточие и источник чего-то, вскрывающего голову изнутри, уже не очень удивляешься, когда странные эмоции, другие чувства, что-то вроде нерожденного голоса ударяет в руку. Но куда труднее пережить, что вдруг рукоять - уже не та рукоять, цуба - не та цуба. И уже не ты себе, а оно - сообщило что-то.
Иэ, когда год за годом придурком вбивал себя в меч, когда год за годом придурком разделял себя на себя и не-себя, пережить то - что он - уже не совсем ты - довольно трудно.
И, уязвленный, начинаешь тогда обратный процесс.
Моя болезнь достигла апогея и квинтесенсировалась.
Я тогда просто сознание потерял.
Извини, Вабиске.
Постскриптумом:
Когда берешь в руки меч, исправно внушаешь себе, как будешь умирать. Это бусидо.
Когда берешь в руки занпакто, исправно внушаешь себе, как погибаешь вдвоем. Это... shido.
В то прекрасное время слово "шизение" обретало все краски смысла, и до сих пор обретает.
-
-
01.12.2009 в 10:05-
-
01.12.2009 в 17:42Как нравится?
-
-
01.12.2009 в 18:59Прекрасное время..
-
-
01.12.2009 в 19:35Катана совершенна, но на взгляд человека - что может быть проще составных частей сложенных в одно целое? А на взгляд катаны?
Обнаружить в оружии нечто возвышающее его над составными частями, значит преодолеть себя. Воину это не в пример легче, чем другому, хотя и воин воину рознь. Ты мне говорил, ты смутно помнишь время "до", Я скажу, что когда человек видит человека, он может видеть составляющие и предполагать о скрытых частях. Но над всем - дух человека. Я могу видеть катану и назвать все её части, я назову сложнейшие и тончайшие детали и работу, составляющие "полоску металла", определю материал умотки и найду в ней столько же сложностей, сколько в части человека. Но над мечом будет дух, и был тогда. Есть удивительное в связанности совершенства тела (меча или человека) и совершенности духа как такового.
Хай, я виноват. Все равно что назвать человека мешком костей, литрами крови, связками сухожилий и еще кучей мяса. ...Да, ты более чем справедлив в оценке. Иэ. я понимаю, разглядывать катану так... ты мне говорил не желать неосторожно, да?
Жаль, я уже желаю.
(Меня извинит хоть немного то, что я бы дольше удара сердца такой образ мысли не удержал бы?)
-
-
02.12.2009 в 02:01Вот, точно - твои офицеры правы про твою книгу.