Голова должна быть холодной, сердце горячим, руки - чистыми.
Для одного вопроса это было «слишком». Тем не менее, он пообещал, что придёт. Когда он занял своё место перед ними на дзабутоне, на расстоянии, и на некотором возвышении, восемь шинигами его отряда уже ждали. Он отвязал Вабиске, положив его подле, когда садился.
Когда вопрос был задан, по лицу пробежала тень смущения и ещё некая неопределённость. Тогда он вдруг поднялся, и восемь пар глаз проследили, как Вабиске был перемещён на подставку на краю комнаты, подальше от рук их командира. Только после Кира вернулся и начал отвечать.
Они ожидали чего-то такого. Это вообще было опасной темой. Но то, что он убрал меч, не делало бывшего лейтенанта Ичимару Гина менее опасным.
- Неотчуждаемость.
Поскольку ответ не обозначил им всего, Кира вынужден был продолжить. Руки он держал на коленях. Очень неподвижно и ладонями вниз.
- Они ценность моей души и они очень близки к тому, чтобы я считал их неотчуждаемой её принадлежностью. Это означает, что, как ценности, я оставляю им право в душе на все действия, какие они сочтут нужным предпринять. Это означает с большой вероятностью, что я решу поддержать их в чём бы то ни было. И это с почти абсолютной вероятностью означает, что я на месте убью любого, если что-нибудь пойдёт не так.
Он замолчал, и, кажется, не считал нужным добавить к прозвучавшему ни буквы.
- А если бы капитан Гин перешли грань до действительно неотчуждаемого? – спросила Ясуха, подняв руку.
- Это невозможно, - ответил Кира. – Но я не дал бы им свободы, страдал бы из-за несогласия, скорее всего ничего не знал бы, взбесился бы до последней крайности и был бы ими убит.
Лица были мигающие и недовольные.
Уйти сами они не могли, вести его в нужном им направлении бы… не стали. Точно не сегодня.
- Если всё, то вы можете идти.
Они помялись, но один за другим поклонились и поднялись.
- Не сильно мне стало понятнее, - признался один Ясухе.
- Самое интересное и главное он так и не сказал, - посетовала она.
- На кривой вопрос сядешь – на кривом ответе выедешь, - пробурчал кто-то. – И он это знает.
Когда их шаги смолкли, Изуру поднялся и пошёл к мечу. Остановился.
Резко развернулся, ушёл, тщательно омыл руки и лицо. После этого вернулся к стойке и повязал на пояс меч.
Когда вопрос был задан, по лицу пробежала тень смущения и ещё некая неопределённость. Тогда он вдруг поднялся, и восемь пар глаз проследили, как Вабиске был перемещён на подставку на краю комнаты, подальше от рук их командира. Только после Кира вернулся и начал отвечать.
Они ожидали чего-то такого. Это вообще было опасной темой. Но то, что он убрал меч, не делало бывшего лейтенанта Ичимару Гина менее опасным.
- Неотчуждаемость.
Поскольку ответ не обозначил им всего, Кира вынужден был продолжить. Руки он держал на коленях. Очень неподвижно и ладонями вниз.
- Они ценность моей души и они очень близки к тому, чтобы я считал их неотчуждаемой её принадлежностью. Это означает, что, как ценности, я оставляю им право в душе на все действия, какие они сочтут нужным предпринять. Это означает с большой вероятностью, что я решу поддержать их в чём бы то ни было. И это с почти абсолютной вероятностью означает, что я на месте убью любого, если что-нибудь пойдёт не так.
Он замолчал, и, кажется, не считал нужным добавить к прозвучавшему ни буквы.
- А если бы капитан Гин перешли грань до действительно неотчуждаемого? – спросила Ясуха, подняв руку.
- Это невозможно, - ответил Кира. – Но я не дал бы им свободы, страдал бы из-за несогласия, скорее всего ничего не знал бы, взбесился бы до последней крайности и был бы ими убит.
Лица были мигающие и недовольные.
Уйти сами они не могли, вести его в нужном им направлении бы… не стали. Точно не сегодня.
- Если всё, то вы можете идти.
Они помялись, но один за другим поклонились и поднялись.
- Не сильно мне стало понятнее, - признался один Ясухе.
- Самое интересное и главное он так и не сказал, - посетовала она.
- На кривой вопрос сядешь – на кривом ответе выедешь, - пробурчал кто-то. – И он это знает.
Когда их шаги смолкли, Изуру поднялся и пошёл к мечу. Остановился.
Резко развернулся, ушёл, тщательно омыл руки и лицо. После этого вернулся к стойке и повязал на пояс меч.
-
-
15.02.2011 в 03:34а что такое "перейти грань до действительно неотчуждаемого", Изуру? (и разулыбался)
-
-
15.02.2011 в 16:11Они тоже попробовали понять, нет?
сейчас объясню
и наглядно
-
-
15.02.2011 в 17:22-
-
15.02.2011 в 18:42-
-
15.02.2011 в 18:48-
-
15.02.2011 в 22:41-
-
16.02.2011 в 00:20-
-
16.02.2011 в 01:03-
-
16.02.2011 в 01:40Да.
-
-
16.02.2011 в 03:01Не во всём так, но иногда.
Только запертого в собственном сердце можно любить так безжалостно.
-
-
16.02.2011 в 03:12-
-
16.02.2011 в 18:14Зависит от положения наблюдателя. Интересно с какой точки зрения?
-
-
17.02.2011 в 22:57-
-
18.02.2011 в 00:08Никто из внешней среды отвечать подобному запросу не приспособлен. Происходит последовательно:
привлекает внимание, пристальное внимание, идёт узнавание подробностей, перенятие важного.
Отсюда идёт главная часть:
объект важен настолько, что им нельзя насытиться.
Внимание, общение, тактильность.
Здесь черта:
тактильности мало, просто знать, где объект - мало, даже запереть его где-нибудь - мало, и ещё одно: есть нужда сделать объект частью своего мира, а не быть частью его мира - раз; есть мнение, что любой другой мир, кроме твоего, мягко говоря лишний объекту - два; любое притязание прочего мира на объект повергает в ступор и едкое желание угробить или одно, или другого - три.
И вновь пункт "во-первых". Можно пронести палец сквозь черту, но её нельзя преступить.
Ни один не может стать душой сердца. Кто и как ни был бы дорог, он будет вовне. На циновках, с чаем, под дервьями, под небом внешнего мира.
Занпакто не может покинуть сердца. Полностью - не может.
*спрятал руки в рукава*
)
Все пункты выполнены. Я не могу не быть очень и очень счастливым.
)
-
-
18.02.2011 в 01:15(прячет зевание) оя, Изуру! я перечитаю завтра... (сворачивается)