Канаме Тоосен убит моим сенпаем, а своим бывшим лейтенантом. Один из троих выбыл.
До этого доколол представление сенпая о себе; до этого показал внутреннее; до этого выбрали путь пустого; до этого не нашли в себе сил. Искали ли?
Не о чем сожалеть, кроме того, что хорошей истории не вышло. Я рад, что это стекло выбито полностью, вместо того чтобы ранить осколками дальше. Мне жаль, что нарисованное на стекле не было правдой. Теперь поздно сожалеть, и я верю, что сенпай уже нашел силы перешагнуть через окончательно растоптанные осколки. Если я могу в чем-то быть благодарен капитану Тоосену, то за его прежние слова моему сенпаю, за то, что он позаботился о том, чтобы выдрать с корнем все еще остававшиеся ростки изломанной привязанности. И еще за его терпеливую редакторскую правку. Я не знаю, правда, как он это делал, но ему очень удавалось.
Это не то, о чем принято говорить или часто думать, но когда я вижу сенпая и его занпакто, мне адски хочется знать, что они уже утвердились друг в друге. Я ожидаю, что когда мы выберемся отсюда, Хисаги-сан и Казешини обнаружат себя в других отношениях.
Наверное, еще придется приниять на грудь самое горькое сакэ, какое обнаружится в этом мире. Или во всех мирах. Иэ.
Ничего другого.