1Гудел, звеня, выл, бросая седые хлопья пены и мокрого снега ветер.
- Мороз, - скрипуче высказался шинигами. – А у меня на носу эти северные острова. Кто тут может умереть? Морской котик? Дам даже айну не водятся.
- Там водятся геологи. Потом, этот район и так редко обходится. Думай о том, что цепи у душ возможно короткие и тоже замёрзли, - назидательно сказал командир, хотя тоже – одна мысль о негостеприимном Генсее и их районе патрулирования выбивала чечётку на зубах. – Карты квадрантов на руках? Аппараты заряжены? Сверить часы!
- Есть сверить.
- На моих без четверти одиннадцатый час ровно. В час ноль ноль быть на точке сбора.
- Так точно.
- Предупреждение лейтенанта – ему всё равно, какая температура, но никаких сёл в секторах не пропускать. Просил напомнить, что шунпо вполне даёт добраться до самой… далеко скрытой деревни. И напомнил, что сидя на горе пять деревень не оглядишь.
- Мы не отшельники сидеть на таком холоде…
- Но не пропойцы искать души исключительно в кабаках. Ффух.
- Зато они теперь носят короткие юбки…
- Хорошо. На следующее задание тебя обряжу в неё. Марш.
Они не оставляли следов на рыхлом снегу, они не отбрасывали тени.
***
2- Ну как? Что делали геологи?
- Говорили. Пили. Ночь же. Нет, никого не нашёл.
- У них много аппаратуры?
- Нормально.
- А корабль?
- Какой?
- На квадранте была точка. Корабль проверил?
- Я туда как, по волнам должен был добраться? Или вымостить мечом дорожку по небу? Они не дураки не везти труп на берег? Причём, замечу, земля наша – а геологи не наши.
- Умер на нашей земле – считай наш.
- А на нашей воде? А ещё хуже – бросают в море?
- Слушай. Трупы кремируют и разбивают серебряными молоточками. Какая разница? Нормальная душа привяжется к чему угодно, но не к волнам же.
- А может, к волнам. Ты нырял, что ли?
- А вот кстати? Бывают морские пустые?
- Бывают морские мусорные пакеты.
Они отогревались, пока дневальный не просунул в сёдзи общей залы голову и не намекнул, что пора дать уборщикам завершить бессонный труд.
***
3Это была её первая настоящая вылазка. Одна, без группы, к тому же в такое пустынное место. Она жалась на верхушке горы и смотрела в большой чёрный лес. Даже не было ни огня. Если бы не светился экранчик и не говорил, что в шести километрах есть жизнь, она не поверила бы.
Шесть километров.
Она глядела в раскатистый бор чёрных верхушек. Под ними? Страх. Над ними?... Этого не было в Рейджуцу.
Мокрый снег, орущий ребёнок. Разве… разве там, на юге, не горят огни? Не несутся фонаристые агрегаты? А тут нет.
Узкоглазая девчушка с дикими глазами и длинными, странно кривыми зубами резко обернулась. Она зачем-то душила своей цепью младенца. Безуспешно.
- А… где его мать? – Спросила она тихо эту, заждавшуюся.
- Там. – Ткнула, странно и жутко улыбаясь, в завешанный рогожей и лоскутными одеялами проём.
Не удержалась, прокралась глянуть.
- Она… она что… она умерла? А как же бабушка? Дедушка? Её… душа?
Она обернулась едва-едва, когда цепь хлестнула её горло, и тихий смешок брызнул в ухо.
- А-на-вер-ху.
Она налегала на эту треклятую душонку, и сила рдела вокруг кулаков. Ободранное горло? Волосы растрёпаны? Проклятье, она не сразу вспомнила «сай» и «шо». Зато! О да, с какой радостью ей припомнились навыки, так безуспешно и с насмешками вколачиваемые тумаки всех кругом!
- И это мне! Мне – сейчас придётся! Тебя! Лечить! – Шипела в кривоватые и оскаленные зубки узкоглазой души.
Орал младенец.
Холодно.
Цепь как выдранная. Лечить, лечить душу, эту цепь.
Рейацу дрожит как под ветерком. Не думать, что, если пустой? И.. как вдруг если младенец умрёт? Но… он же… просто наверх? Правда наверх?
И сжимать рукоять своей Ибара, долго, долго, потому что отправлять неспокойно - значит причинять страдание.
И сидеть на коньке крыши, кусая губы, не доверяя памяти, четыре минуты, Сверяться с экранчиком и брести.
Уже потом, когда группа собралась и возвратилась, когда из аппарата сняты данные, глотать горячий чай кружку за кружкой. Потом, когда уймётся дрожь, это будет байка. Наверное, одна из лучших, а может нет, если не расскажет. Не из тех, где сражения, и про пустых, а так. Ещё «мирных» ужастиков. Может быть.
***
Спускается ночь
И провожает в сон дни.
Историй парад.