–
- Piano, piano, и тихо и пьяно тут. И в этом месте душа решила вернуться назад.
— Душа подняла голову на шаг, слышный только ей.
- Ты решил вер… - она осеклась и подобралась напряжённо. Глаза сузились и особенно хищно очертился нос. – Ты не…
- Я проводник душ. Я проведу тебя туда, куда стремилась действительно твоя душа.
Она повела взглядом по мягко озарённой и пустой комнате с битыми стёклами на полу, в которых отражались рассветные лучи. По расстроенному пианино без одной ноги, лежащему на углу и выставившему в холодный воздух тонкие усы струн. Улыбка у неё стала злая.
- Думаешь, зачем я тут сдохла? – Она кивнула на въевшиеся в камень пятна. – Зачем, думаешь?
Он подошёл ещё на шаг.
- Как быстро гаснет
Рассвет. Тогда дай, я уйду
С тобой в ночь. - Прочёл он на стене писанное карандашом.
- Размер не соблюдён, - покачал головой. – И не надо, что это экспериментальный стих.
- Это мои предсмертные стихи, - резко отозвалась. – Знаешь, проваливай…
- А ты думаешь, - ехидно и неприятно улыбнулся, - ты будешь сидеть вечность? Когда эта цепь…
- Подождём? – Спросила она спокойно. – Ты видно не понимаешь просто. Тогда давай я расскажу.
Он достал из рукава мобильный, долго рассматривал экран, потом вздохнул, поколебался, но с сомнением кивнул.
- Только недолго, ладно, у меня ещё работа.
Она хмыкнула. Потёрла место над грудью, откуда торчала, презирая законы тел, цепь.
- Здорово засовывать туда пальцы, такое ощущение, - вдруг поделилась она.
Проводник душ поморщился почти болезненно.
- Несколько лет назад я убила своего друга. В этом самом месте, можешь видеть. Там, - указала.
Проводник душ сощурился и туда нарочно не посмотрел.
- Банально, да? Но знаешь, это странное ощущение, вроде зова. Каждую ночь, и днём. Ты когда-нибудь любил женщину?
Проводник посмотрел куда-то вверх вполне неопределённо.
- Я любила его, - задушевно сказала она, глядя куда-то за осколки стекла в раме. – В этом нет ничего странного, что я здесь. Поэтому. Видишь?
У него завибрировал телефон, и он снова полез в рукав, потыкал в кнопочки, чему-то кивнул.
- Да? – рассеянно спросил он. – Ладно, пора по-быстрому тебя…
Странный шорох и как бы затемнение пронеслись на границе зрения и слуха, будто за стеклом. Проводник ринулся было, но вдруг – пропало, как не было.
Его дёрнули за рукав.
- Видишь? Он пришёл теперь, - она улыбалась ему в лицо, и это были самые расчётливые глаза, какие он видел в своей смерти.
Вздохнул и потянулся к рукояти. Она перехватила его руку, и эта невесомая рука оказалась как налита свинцом.
- Он? – Проводник качнул головой. – Это не «он» пришёл, а чудовище. Съесть тебя.
- Так как ты думаешь, зачем я сдохла?
Те стихи, конечно. Она и собиралась, чтобы он её съел. Зов пустого, желание жертвы. Такой бесстрашной. Страшная сила любви и голода.
Он не успел ответить. Со стороны окна прорвалась тень и расправила сетчатые крылья. Душа ещё держала его руку, но даже не успела почувствовать и увидеть, как меч оказался извлечён.
Блестящая полоса.
«В той вечной ночи будешь скитаться вечно, не дух, а так, чья-то часть без ума и силы, с вечным голодом».
- Съешь его!! Я хочу стать твоей частью!! Неотделимой от тебя! – Завизжала душа в приступе ярости, боли и экстаза.
Одновременно стронулся пустой, и это были четыре шага.
Белые длинные зубы блеснули в сантиметре от локтя. Его длинная конечность хлестнула по боку, чёрные гнутые когти и её рука соприкоснулись, и просиял свет, и его запорошило тьмой. Белая башка была насажена на острие клинка, голова души впечатана была, до синяка, в печать на оголовье. Проводник душ стоял и держал меч как разделяющий знак, как тире.
Гнусаво, надтреснуто, и вдруг чистым, ясным дрожанием и басом раздались две сплётшиеся ноты.
Он сидел потом на железном парапете на голом балконе.
Недовольный собой и, в особенности, миром вокруг.
Он не успел сказать ей морали, что если им предназначено быть вместе, то они найдут друг друга и на белом свете. Там, наверху.
Меч очищает. И значит, в Сейрейтей они… попали вместе? Не мог знать, и теперь этим был недоволен.
Потом балкон опустел, как и заброшенная квартира в предназначенном под снос доме.
Хлопал чем-то ветер.